Баллада о горькой юности
Добавлено: Вт апр 15, 2025 7:52 pm
Среди перевалов горных,
В ущелье смолкшего смеха,
Юноша в кузне черной
Чеканит кольцо и эхо.
Кадык у юноши – клином
Над воротником рубахи,
Полной цветков жасминных
И полуночных страхов.
Утро все ближе, ближе…
Утро идет с востока…
«Ветер, отец, прости же –
Я не успею к сроку…»
Прячутся серафимы
В струях нездешней речи.
Вздохами колдовскими
Дым обвивает плечи.
Только луна ликует
В светлых своих пенатах.
Шлет ему поцелуи,
Пряники да цукаты.
«Кто ты, несчастный узник?
И по чьему веленью
Ты среди черной кузни
Руки сложил в моленье?»
«Ветер, отец мой милый,
Мне повелел работать –
Ревностно, до бессилья,
До золотого пота.
Чуешь, как ночь нагрета?
Чуешь, как пахнет пылью?
Скоро вернется ветер
С плетью своей кобыльей…»
По темным небесным склонам
Идет, разминая руки,
Правитель последних стонов,
Апостол рассветной муки.
«Спаси же, луна, спаси же!..
Меня наказать он хочет!..»
За темной железной крышей
Луна притаилась молча.
Спасение – мимолетом.
Томление – паутиной.
«Ты снова презрел работу!»
«Отец мой, отец, прости мне!»
А кожа – грядущей болью…
А тело – медовой медью…
От флюгера к колокольне
Луна отравилась бредом.
Бродила мольбой сутулой,
Шаталась в тоске великой,
Пока вконец захлебнулась
Жалобным юным криком.
В ущелье смолкшего смеха,
Юноша в кузне черной
Чеканит кольцо и эхо.
Кадык у юноши – клином
Над воротником рубахи,
Полной цветков жасминных
И полуночных страхов.
Утро все ближе, ближе…
Утро идет с востока…
«Ветер, отец, прости же –
Я не успею к сроку…»
Прячутся серафимы
В струях нездешней речи.
Вздохами колдовскими
Дым обвивает плечи.
Только луна ликует
В светлых своих пенатах.
Шлет ему поцелуи,
Пряники да цукаты.
«Кто ты, несчастный узник?
И по чьему веленью
Ты среди черной кузни
Руки сложил в моленье?»
«Ветер, отец мой милый,
Мне повелел работать –
Ревностно, до бессилья,
До золотого пота.
Чуешь, как ночь нагрета?
Чуешь, как пахнет пылью?
Скоро вернется ветер
С плетью своей кобыльей…»
По темным небесным склонам
Идет, разминая руки,
Правитель последних стонов,
Апостол рассветной муки.
«Спаси же, луна, спаси же!..
Меня наказать он хочет!..»
За темной железной крышей
Луна притаилась молча.
Спасение – мимолетом.
Томление – паутиной.
«Ты снова презрел работу!»
«Отец мой, отец, прости мне!»
А кожа – грядущей болью…
А тело – медовой медью…
От флюгера к колокольне
Луна отравилась бредом.
Бродила мольбой сутулой,
Шаталась в тоске великой,
Пока вконец захлебнулась
Жалобным юным криком.